«Приходите, может, что и расскажу», – сдержанно ответил Иван Ефремович Рукосуев, когда я позвонила ему накануне юбилейной даты – 70-летия важнейшего в истории Великой Отечественной войны события – победы Советской Армии в Сталинградской битве.

Участник боев за город на Волге, сибиряк, четыре года проливавший кровь и пот, защищая страну от фашистов, кавалер боевых наград, Иван Ефремович не любит вспоминать о годах, вырванных из молодости, годах, когда все разговоры и думы в минуты затишья были об одном: «Останусь в живых или нет? Вернусь домой?». Не любит вспоминать, да и не хочет: ведь в его жизни длиною без малого в 90 лет была не только война, было много и хорошего, много того, о чем хочется вспоминать и рассказывать…

Все умели старики

Например, о детстве. Оно прошло в деревне Бузыканово Богучанского района. Рукосуевых в ней было немало, поэтому чаще всего членов одной родовой ветви звали не по фамилии, а по прозванию. Вот и Ваня родился в семье, членов которой все деревенские звали Макалятами – был у них предок Макаль, от него и прозвище закрепилось.

– У деда моего было два сына, у нашего отца – четверо детей, – вспоминает Иван Ефремович. – Деревня, сами понимаете. Отец с матерью с утра до вечера работали: то свое хозяйство, то колхозное, мы росли сами по себе. Летом совсем маленьких родители с собой на поле, на покос брали, а чуть постарше стали – уже дома одни оставались, еще и какое-нибудь поручение выполняли.

А работы в деревне было непочатый край. В 20-е годы XX века в стране шел процесс коллективизации. В Бузыканово активно разрабатывались поля для посева, делались дороги, позже – строились фермы. Практически все вручную, топором. Сельхозтехнику, которая ценилась на вес золота, покупали в Канске. Чтобы доставить в деревню веялку, жатку или что другое, мужики совершали целое путешествие. На лошадях добирались до города, останавливались на постоялых дворах, где их уже знали, совершали покупку – и обратно снова конным ходом.

Многое из необходимого в деревенской жизни инвентаря выходило из-под умелых рук кузнеца. Поэтому на деревне он первый человек был. Самокованное железо, гвозди, подковы, скобы… Горит горн, раздуваются меха, а кузнец держит клещи, в которых зажата раскаленная болванка. Опускается тяжелый молот на наковальню, раз – другой – третий, и – вот тебе кольцо для сбруи, вот тебе – серп для жатвы. Частенько Ваня вместе с дружками прибегал на окраину деревни (кузницы для пожарной безопасности всегда строили подальше от жилья, в овраге или рядом с речкой), чтобы понаблюдать за завораживающим процессом.

Еще одно место в деревне было, куда любили ребятишки заглядывать – это магазин. Он располагался в одной из половин большого пятистенного дома Рукосуевых. Торговал в нем мужчина по имени Иван, товар свой также привозил из Канска: материал на платья да рубахи, посуду, мелочевку разную, в хозяйстве нужную. Разложенные на прилавках вещи ребятня с интересом разглядывала, а, приметив цветастый отрез, уже воображала себя в новой юбке или рубахе.

– Что вы, обнова – это всегда событие было, особенно для детей, – улыбается Иван Ефремович. – Чаще всего старалась мама к празднику чем-нибудь порадовать. На рубахи материал в магазине покупали, а штаны холщовые шили из самотканого льняного полотна, окрашенного в темный цвет.

Сапог не было, вместо них – сшитые деревенскими умельцами бродешки или черочки из кожи, тоже выделанной вручную.

– Все делали сами наши старики. Обувь шили, шапки, верхнюю одежду. Валенки катали, конскую упряжь мастерили. Все умели, и нас всему учили.

Помимо грамоты житейской, крестьянской осваивали деревенские ребятишки и грамоту книжную. В Бузыканово только начальная школа была: четыре класса Ваня отучился, дальше – в Чадобец. Еще не окончился учебный год, как сбежали они с другом из школы домой: неинтересно как-то, уж лучше в колхозе работать.

Спасибо

отцам-командирам

Когда 22 июня 1941 года фашисты вероломно напали на СССР, Ивану еще не исполнилось 18 лет. В первые месяцы войны из деревни призвали всех мужиков среднего возраста, потом постарше. Главу семейства Рукосуевых послали не на фронт, а оставили работать на производстве в Красноярске. Иван покинул родной дом зимой 1942-го…

— Да чего о войне рассказывать, кто хочет – кино посмотрит. Война – это война. Не знаешь, откуда пуля прилетит, а она редко мимо летает. Когда на тебя идут с ножом… Не дай Бог, – вздыхает Иван Ефремович. И, помолчав, как бы собравшись с силами, продолжает рассказ.

Рассказ о том, как зимой на конях их с ребятами повезли до Канска. Как провожали всей деревней, снабдив в дорогу и на первое время продуктами.

Возле города расположилась воинская часть 669-го артиллерийского полка. Именно в ней начал свою службу Иван Ефремович, в топографической разведке. Буссоль, бинокль, стереотруба, уточнение координат – и пошла «прибивка» точек для стрельбы из орудия. Несколько месяцев обучали новобранцев военному делу, а в мае – «на железную дорожку и вперед!» – на фронт.

Боевое крещение сибиряк получил на Украине при обороне города Каменска. 122-миллиметровая пушка на долгое время стала верным боевым товарищем. А от точности данных наводчиком координат зависело, будет ли поражена указанная цель.

В одном из боев Ивана Ефимовича нашла шальная пуля, он попал в госпиталь. Когда рана затянулась, солдат снова ушел на фронт. В самое пекло Сталинградской битвы.

Скупые фразы ветерана о тех событиях показывают, насколько трудно ему говорить о них даже спустя 70 лет. Он видел – и хочет об этом забыть. А для нас режиссеры снимут кино. О чем? О шедших днем и ночью боях, о несмолкаемом грохоте орудий и свисте пуль…

— Наши батареи находились рядом с городом. Мы огнем прикрывали прохождение пехоты. У нас орудия хорошие были, зарядов хватало. Только и успевали выполнять приказания командира «Огонь беглым!» Все руководство по телефону проходило, так связистам тоже досталось: под пулями, бомбежкой чинили провода.

Когда обе воюющие стороны готовились к очередному бою, наступала временная тревожная, чаще ночная тишина. Артиллеристы готовили оставшиеся не разбитыми пушки к следующему бою: чистили, смазывали, вытирали от пыли стекло прицела. И тут же по очереди спали, примостившись у орудия. Снов не было, ведь и во сне солдат был начеку, потому что не забывал – идет война.

Рассказывая о фронтовых годах, Иван Ефремович с большим уважением говорит о своих командирах, о том, какое на войне большое значение имело то, кто командует.

— Где хороший командир, так тем легче, там все как надо. А как какой пентюх, там солдатам плохо. Не узнает ничего, что за цель, когда стрелять. Бух-бух! А надо все точно делать. Вот и гибли люди от таких, которые дела не понимают. Солдаты выживали, когда командир с головой был. У нас хороший был. Если бы не он, и меня бы давно не было. Старые мужики – те, бывает, закрестятся, кто верующий, молитву зашепчут. Да что ты крестишься?! Вон на него молись, на командира. Он дал команду правильную – и ты сохранен. На войне не бог берег, а хороший командир.

Под Сталинградом Ивана Ефремовича тяжело ранило в ногу. Пуля прошла по кости, не повредив сустав. Санитарка с поля боя вытащила на себе солдата. В полевом госпитале, расположенном на передовой, медсестра обработала рану и перетянула ногу, чтобы остановить кровопотерю. В тыловом госпитале хирург сделал операцию. Именно там Иван Ефремович узнал, что Сталинград взят, что фашистов не пустили к Волге. Когда рана затянулась, он снова вернулся на фронт. Это была уже Польша.

— Немцы Варшаву оккупировали. Мы окопались на огневой. Ведем бои. В одном связист передает – танки справа. А я только успел выстрелить из орудия, как меня сзади чирк! Пуля – опять в ногу. Ребята меня вытащили, в ближайший польский городок увезли, там сделали операцию чин-чином. Полмесяца отлежал, рану живо затянуло, молоденький был. И опять на передовую. Брать город Краков.

— Немцы в городе сидят, а наши части к городу подошли. Они окопались, и мы тоже. И стреляли, и в рукопашной с немцем чуть не целовались… Отбили Краков.

Ивана Ефремовича снова ранило, задело позвоночник и бедренную кость. Всех раненых вывезли санитарным эшелоном в Горький. В госпитале сержанту сделали несколько операций. Радостная весть об окончании войны помогла ему быстрее встать на ноги.

В марте 1946 года в Бузыканово родные со слезами встречали вернувшегося с фронта Ивана. Отец и младший брат Георгий, ушедший на войну в 1943-м, были уже дома.

Думы о дне

сегодняшнем

Вспоминая дни прошедшие, Иван Ефремович нет-нет да и сравнит их с нынешними временами: посетует на несправедливость, упрекнет начальство, порадуется за молодежь.

— Вот мальцы в армию идут служить, а там самое главное – надо слушать командира. Тогда все будет в порядке. Об этом им надо еще дома говорить, чтоб там легче пришлось. Сейчас техника пошла новая, ее изучать надо, с умом подходить, тогда от нее толк будет. Посмотришь, и радостно за ребят, что с таким современным вооружением служить им приходится. У нас тоже все будь здоров было, для того времени, а все ж не чета нынешнему. Вот форма наша хорошая была, добротная, шинели теплые, зимой – полушубки. С нынешним обмундированием чего-то намудрили, говорят, холодное, ребятишки мерзнут. Не порядок. А портянки давно пора было отменить, чего с ними мучиться? Это ж их наматывать пока научишься, чтоб не терли! Мы и на войне носки вязаные носили, особенно в валенках удобно: раз – надел и пошел. А портянки пусть уж в старом времени остаются.

В свои без малого 90 лет (день рождения – в августе – С.К.) Иван Ефремович живет отдельно от детей. Самостоятельно ведет дом, носит воду, дрова, следит за двором и огородом, кормит своего друга – пса, который верно охраняет покой хозяина. Отца и дедушку часто навещают, не забывают ветерана школьники и руководство всех уровней. И Иван Ефремович не сетует на жизнь, принимая ее такой, какая она есть. Одно только печалит – нет уже рядом с ним жены Марии. И радует, что жизнь продолжается в сыне, внучках и уже правнуках.

С. КУЧИНА.

Фото автора.

(АП)