Показался интересным список "Богучанско- Кежемских " немцев. Оказалось что с большинством потомков лично знаком. Да и вы наверное тоже.
Выдержки из автореферата
30-12-2010
Спецпереселение немцев Поволжья и Ленинграда в Приангарье: депортационная политика, переселенческие и адаптационные процессы (1941–1945 гг.)
Автор: Метлин Северьян Анатольевич
Автор: Занданова Лариса Викторовна
www.penpolit.ru/papers/detail2.php?ELEMENT_ID=1033
".....Одним из самых многочисленных, насильственно переселенных народов, являются немцы, которые были депортированы из АССР немцев Поволжья в 1941 г., города Ленинграда и его окрестностей – в 1942 г. и расселены в районах Красноярского края, на Нижней Ангаре. И сегодня значительная часть спецпереселенцев и их потомки живут на этой территории, которая в ближайшем будущем попадет в зону затопления Богучанской ГЭС, что неизбежно приведет к утрате большинства памятников материальной и духовной культуры ангарцев, в том числе и немецкой национальности....".
"....Перед руководящими органами регионов встала нелегкая задача – в короткий срок разместить в населенных пунктах огромное количество прибывающих людей. Как уже отмечалось выше, Красноярский край должен был принять 75000 немцев-переселенцев из районов Поволжья. Фактически же прибыло на 1-е ноября 1941 года 17307 семей, в количестве 77359 человек, они были расселены в 42-х районах края, в т. ч. в Кежемском и Богучанском. К сожалению, мы не обладаем точными статистическими данными относительно численности немцев, сосланных в изучаемые районы, однако известно, что число фактически прибывших в Красноярский край превышало плановые показатели. Проанализировав рассказы очевидцев, мы пришли к выводу, что немцев для дальнейшей работы в колхозах, совхозах и леспромхозах расселили в селах: Климино, Заледеево, Усольцево, Селенгино, Дворец, Алешкино, Заимка, Паново, Мозговая, Кежма, Проспихино, Чадобец, Ирба, Бидея, Усть-Кова.
Важным моментом в жизни каждого спецпереселенца было то, как происходила их встреча с местным населением в местах нового поселения, как в дальнейшем складывались их отношения, хотя для большинства прибывших на поселение семей встреча с местными жителями уже не была испытанием: на протяжении длительного времени пути они встречали неприязнь по отношению к себе. Как вспоминают немцы, в большинстве случаев первоначальное отношение к ним со стороны ангарцев было негативным («враги», «предатели», «фашисты»). Так, Е.И. Беккер рассказывает: «Когда нас привезли в Усольцево / дети собрались на берегу, стали камни кидать – мы все в синяках были // Дедушка какой-то подошел, разогнал всех и сказал, что они такие же, как мы!»21. «Когда их привезли в Заимку, - немцы, немцы / Отношение очень плохое было / Отправляли на самые тяжелые работы: колодцы копать, лес валить, силосные ямы подготавливать…»22 - рассказывает жительница Приангарья, очевидец событий В.П. Кем. Спецпереселенец К.К. Швабенланд вспоминает: «Отношение в Каменке со стороны местных жителей было нормальное / только страх наводили до нашего приезда – в газете «Известия» немцев так изобразили / 3 чертенка нарисованы – качан капусты, рога, уши ослиные, вместо рук – копыта, длинный хвост, как у тушканчика / Что за народ такой – немцы? // Кто-то и говорит: такие, как и мы…»23. Некоторые из опрошенных ангарцев и сейчас считают несправедливым то, что их родные погибли на войне, «а тут же, по соседству, живут немцы»....".
"....Прибывшие немцы были размещены в порядке уплотнения в домах колхозников и в «специально подготовленных домах и квартирах», в клубах и избах-читальнях, их стали привлекать к работе, о чем свидетельствует официальный документ25. Данные архивов, которые были нам доступны, в большинстве своем очень кратко и сухо отображают то, что было на самом деле. Эти поверхностные свидетельства требуют детальных уточнений того, как в реальности происходило размещение людей и что означает выражение «специальные дома и квартиры». Так, известно, что в основном переселенцев размещали в небольших домах, как правило, по две-три семьи. Как вспоминает Э.Ф. Шнайдер, «в одном доме нас жило три семьи: мы, Роот, и еще одна семья, фамилии не помню. Нас – шестеро / Роот – пятеро / и тех – пятеро. Была одна комната и кухня с большой печкой / было холодно всегда // Так мы прожили три или четыре года»26. Свидетельствует Е.И. Беккер: «Нас подселили в двухквартирный дом к Андрею Усольцеву / Огород нам не дали, и вообще хозяйства у нас первое время не было // Люди помогли выжить…».
".....Нетипичным явлением для Нижней Ангары было размещение переселенцев в землянках, сараях, на скотных дворах. Единственный факт, который был озвучен потомками немцев и жителями деревни Бидея, свидетельствует о том, что по решению сельсовета немцам было предложено построить жилье за деревней. Беспомощные женщины, старики и дети могли только изготовить для себя шалаши, что привело бы к их неминуемой гибели. Жители деревни, увидев, в каком бедственном положении оказались люди, по собственной инициативе стали забирать немцев на подселение в свои дома. Иждивенчество не являлось правилом жизни для представителей этой этнической группы, поэтому в качестве благодарности они стремились помогать своим спасителям по хозяйству. Таким образом, вынужденные переселенцы, несмотря на суровый климат, не умирали на Ангаре от голода и холода, в то время как такое нередко происходило во многих других местах поселений немцев в Сибири. Это явление можно определить как особенность жизни немцев в Нижнем Приангарье.
Вместе с тем, острой проблемой было обеспечение спецпереселенцев работой. Несмотря на нехватку в колхозах рабочих рук, по воспоминаниям многих респондентов, долгое время (до начала посевной) их не брали на работу. Поскольку семьи большей частью прибыли без мужчин и с пожилыми родственниками, то положение их было очень тяжелым. Чтобы как-то выжить, многие дети ходили по деревне «с котомкой» и собирали милостыню, иногда приходилось ходить в соседние села.
В большинстве своем ангарцы были отзывчивыми людьми, поэтому старались помогать приезжим, чем могли: «Старушка жила одна на краю деревни – она меня позвала, чтобы еды дать // А мама сказала не ходить / Я все равно побежала / накормила меня / много дала с собой / хлеба, молока, рыбы, и сказала: «Кушайте на здоровье!»28. Взрослые женщины и девушки нанимались за еду на уборку домов, стирку белья, шили и вязали вещи. Спасало то, что большинство немцев и до депортации жили в сельской местности, ну и, конечно, такие черты менталитета, как терпение, дисциплинированность и трудолюбие.
Несмотря на относительно толерантное отношение со стороны местного ангарского населения, переселенцам пришлось столкнуться на новом месте с огромными трудностями. В первую очередь это было голодное или полуголодное состояние, отсутствие постоянного заработка, непривычные природные условия, неопределенность правового положения. Последняя проблема стояла наиболее остро как для переселенцев, так и для местных властей. Ко всему этому прибавлялось негативное отношение со стороны части односельчан, незнание русского языка (в семьях общались только на немецком, особенно старшее поколение, кстати, многие из сосланных так и не научились говорить по-русски).
"...Фактически катастрофой для многих семей стало то, что всего через 3-4 месяца после прибытия на Ангару им пришлось пережить новую волну принудительных миграций в соответствии с Постановлением ГКО от 10 января 1942 г., согласно которому было принято решение «В целях рационального использования немцев мужчин, годных к физическому труду… мобилизовать в количестве 120 тысяч в рабочие колонны на все время войны. К мобилизации приступить немедленно и закончить 30-го января 1942 г.»29. Это означало повторное переселение, только перемещали немцев уже внутри того региона, куда они были депортированы. Причиной повторных депортаций стала острая необходимость в рабочей силе. Как свидетельствуют респонденты, несмотря на то, что многие семьи и так были без глав семей, практически всех мужчин забирали в трудармию: «Папу забрали в сорок втором году, он был недалеко от станции Сон / в Хакасии / Письма нам писал / Он вернулся / но его долго не отпускали после освобождения»30; «Отец наш, Филипп Филиппович был в трудармии на Алтае, после освобождения там и остался / Мы встречались один раз, но не разговаривали о его жизни в лагере»31.
Через некоторое время вышло еще два Указа, по которым 14 февраля 1942 г. объявлялась дополнительная мобилизация мужчин 15-55 лет, а 7 октября 1942 г. - женщин от 16 до 45 лет.32 И это была очередная трагедия немецкого народа. «26 января 1942 года папу забрали и старшего брата – они пробивали дорогу Решеты-Богучаны. Это был как концлагерь. А 15 июня забрали сестру на север – в Дудинский район. Отец вернулся в 43-м году, а брата в 1944-м перекинули на Урал. Меня самого хотели забрать, но председатель не отпустил – кому работать? Но потом все-таки забрали / Так я попал в Каменку, в колхоз», - вспоминает К.К. Швабенланд33.
В ходе экспедиции 2007 г. в поселках Недокура и Болтурино нами был выяснен тот факт, что в Среднее и Нижнее Приангарье были депортированы не только немцы Поволжья, но и Ленинграда. К сожалению, в нашем распоряжении нет официальных документов, касающихся выселения немцев из блокадного города, лишь в монографии немецкого историка Б. Пинкус «Немцы в Советском Союзе» авторами было обнаружено только одно упоминание этого события: «Ab 17. März wurden rund 26000 Deutsche aus dem Raum Leningrad in plombierten Güterzügen nach Sibirien abtransportiert» - «17 марта около 26 тысяч немцев было вывезено из Ленинграда в Сибирь в закрытых грузовых поездах»34.Однако, немногочисленные воспоминания подробно показывают, как происходил этот процесс: «Нам выдавали эвакуационные листки для заполнения – я всех назвал, всю семью и вывезли // На сборы дали сутки / А какие сборы – война идет вокруг // Нам говорили 32 кг на человека, остальное конфискуем, но ничего не забрали / Эвакуировали нас через Ладожское озеро / холод был страшный до 30 градусов // И потом до Красноярска ехали в открытых вагонах. Дорогой кормили, много еды было, у людей ноги пухли / страшно умирали. Наш дед умер по дороге в Тюмени / Мы его в Красноярске похоронили» - так запечатлелись те трагические дни в памяти А.Ф. Эргардта.35
Можно предположить, что для многих немцев, особенно тех, кто не был отправлен на Крайний Север и Якутию, это была все-таки «спасительная» эвакуация, несмотря на то, что позже они были поражены в правах и приравнены по статусу к спецпереселенцам из АССР немцев Поволжья. Из интервью с Е.И. Сапегой: «Маму вообще должны были отправить на Север, а не на Ангару // Ребенок тяжело заболел – дизентерией; еще бабушка умерла /Их оставили в Красноярске // А баржу, на которой должны были ехать, – затопили // Так мы попали в Усть-Кову»36.
"....Время в пути до Красноярска занимало немногим более месяца. Оттуда большинство спецпереселенцев по разнарядке отправляли в Енисейск или на Стрелку и далее – в села: Климино, Дворец и Усть-Кову. «Сначала мы приехали в Енисейск, Красноярский край // Там мы два года прожили в бараке // Нас у мамы было 5 человек / А отца – он был зам. директора совхоза / у нас забрали еще в Ленинграде по 58 статье, так и пропал без вести // А сюда нас забрали сестры мужа – Лиза и Фаина, когда были в Енисейске // В Кову нас забрали – и здесь мы хлебнули…», – рассказывает М.И. Сизых37.
С первых месяцев войны на реке Кове стал работать леспромхоз, имевший лесозаготовительные участки Сизая и Чемба, расположенные примерно в ста км от Ангары. Респонденты указывают на то, что жили и работали они на них в тяжелейших условиях: «Жили в бараке – спали на нарах, стелили сено / буржуйка была, но к утру всегда было холодно. В 1943-45 годах работу женщинам не давали / мама стирала белье на Ангаре за буханку хлеба / Очень, очень плохо относились // "Немка! Ты ко мне в постель!" / по брони много всяких оставалось… На угоре стояла общая баня / немкам нужно было носить воду для всех – не на лошадях, а руками! // мама стала работать после окончания войны – лес рубила, сплавляла / только паек давали»38.В подтверждение устного рассказа приведем свидетельство архивного документа: «Несмотря на решения и ряд указаний Крайкома ВКП(б) и Исполкома Крайсовета руководители трестов Краслес, Крайконтор, Химлессырье не приняли мер к созданию нормальных жилищно-бытовых условий для спецпереселенцев (в помещениях холодно, сыро, нет двух рам, отсутствует мебель). Совершенно неудовлетворительно организовано трудовое использование спецпереселенцев, особенно на подсобных работах. Вследствие размещения спецпереселенцев в общих бараках (по 2-3 семьи в одной комнате) и антисанитарийного состояния поселков и жилых помещений среди спецпереселенцев, особенно детей, распространены эпидемические заболевания»...".
