Сорри за отсутствие ссылочки, нечаянно упустил

pubs.ejwiki.org/wiki/Борис_Беленький●●«В...24._Ангарская_ссылка

Это целая книга мемуаров человека с интересной, но не уникальной судьбой. Бывший чекист, член Ревтрибунала и особой тройки и двадцать лет в лагерях,
Хотя уверен, если бы Андон решился на воспоминания, то было бы так же интересно.

Спасибо, Александр. Очень интересно. Ссылочку дайте. Хочется посмотреть всю статью.

Против посёлка Солёное на левом берегу Ангары лежит старая сибирская деревня Ярки, а ещё ниже по Ангаре — деревня Пинчуга. Часты были браки молодых парней ссыльных на девушках из местных жителей. Это вызывало со стороны местного населения ненависть к нарушившим «чистоту» их родов. В их представлении по пропаганде «советских ортодоксов» ссыльные равнозначны разбойникам. Только с течением времени они убеждались, что мы люди мирные, жертвы беззаконий. Бывали случаи, когда к ссыльным приезжали их жёны или к жёнам мужья-коммунисты или были браки, где одна из сторон вольная или коммунист. Тогда коммуниста исключали из партии. В глазах местной советской общественности вроде как в «Озерлаге» ссыльные считались людьми второго сорта. Но вместе с тем весьма часто и охотно прибегали к помощи и знаниям ссыльных.

Рассказывали такой случай. Какой-то женщине в Богучанской больнице врач-хирург, ссыльный сделал сложную операцию. Женщина выздоровела и, уходя из больницы, заявила врачу: «Спасибо товарищу Сталину, что он выслал Вас в Богучаны». Смерть Сталина резко изменила отношение к ссыльным и взгляды на них местного населения. Люди стали понимать, что мы жертвы произвола. После ухода воров, грабителей и прочей уголовной нечисти, летом 1954 года стали освобождать повторников и отдельных лиц по особым решениям. Великая капитальная сталинская «цитадель» — ссыльная, дала первые трещины. В сентябре 1954 года и я покинул Солёное, но не по освобождению. По ходатайству моей жены я получил разрешение определиться, как инженер на строительные работы в селе Емельяново, что в 25 км от Красноярска.

Продолжение воспоминаний Бориса Беленького ссылке на Ангаре, в поселке Ангарском.

2..Я был назначен прорабом по гражданскому строительству. Строились электростанция, баня, жилые дома и пр. — всё из дерева, беспроектно и без смет. Кирпича нет, да и организовать его производство невозможно. Нет глины. Кругом сопки и много камня-диабаза. Леса для строительства много — по потребности и круглого и пилёного. Рабочие исключительно ссыльные. Отношение к труду у них лагерное — лишь бы день отбыть. Заработки по тому времени приличные — до 30 рублей за 8часовой рабочий день. Работа на строительстве идёт успешно. Лишь вначале начальник лесоучастка несколько раз проверял мою работу, а затем я был предоставлен самому себе. Впрочем. Солёное столь небольшой пока посёлок, что все у всех на виду. Наряду со строительством, ведущимся лесоучастком, в посёлке есть несколько улиц, застроенных или заканчивающихся строительством частных домов. Это семьи ссыльных, решившихся осесть здесь с жёнами, стариками, детьми.

Лесоучасток ведь обычно предоставляет общежитие. В посёлке сравнительно спокойно. Прибывшие сюда блатные после первых проявлений себя в воровстве или хулиганстве отправлены отсюда в более глухие места. Я раньше рассказал о немом блатном Мосеве. В Солёном он тоже первое время был немым, а потом заговорил. Оказывается он в карты проиграл язык и должен был в течение года «быть немым». Он честно год соблюдал «блатную этику». Раз в 2 недели ссыльные обязаны были являться на регистрацию к Коменданту. Я уже ранее слышал (в Тобольской тюрьме от заключенных поляков) об этой системе «охраны» ссыльных в отдалённых посёлках. Между прочим, люди, знавшие Коменданта ранее, рассказывали, что до войны он был рабочим леспромхоза, трелевал на лошади лес, и называли его филоном. Во время войны в армии он вступил в партию, и после войны заделался работником НКВД. НКВД в своей работе изыскивал новые формы, стремясь придать своей системе «капитальный» вид. Мне думается, в этом он подрожал формам царской охранки. Так, однажды у Коменданта появилась толстая «Красная книга». Она действительно была из красной бумаги. Книга была прошнурована, и каждому ссыльному в ней отводилось сравнительно много места. В книге записывались: анкетные данные, краткое содержание обвинения, приведшего человека в ссылку перечень родственников и их местонахождение.

В Солёном было много повторников. Их рассказы подтверждали слышанное мною ранее: они были арестованы и высланы без всяких к тому причин. Прежнее пребывание в заключении было для НКВД достаточным к тому основанием. Я пробыл в Солёном 3 года, и эти годы были, пожалуй, самыми трудными из годов моей неволи. Прорабом я проработал месяца два. Затем из отпуска приехал некий Иванов, считавшийся по должности Начальником строительства. Это был почти неграмотный мужик из алтайских кулаков, к тому же, нечестный. Подотчётным лицом, ответственным за расходование материальных ценностей, был я. Между тем, я обнаружил, что под видом строительства Иванов расходует пиломатериалы не в дело. Сначала горячо поговорили, а потом при повторении я просил Начальника леспромхоза убрать Иванова или освободить меня. И, конечно, был освобождён я. Не станет же директор леспромхоза, тоже из алтайских кулаков, убирать своего дружка Иванова. Кстати, большинство алтайских кулаков, высланных в Солёное и другие места на Ангаре, сумели пролезть в партию и «врасти в социализм». После прорабства я взялся за топор и без малого три года плотничал, рубил лес и наравне со всеми ссыльными нёс ярмо тяжёлой ссыльной жизни...."

Показались интересными воспоминания автора о ссылке в Ангарском.



".....Среди сидящих со мной в большой камере Красноярской тюрьмы много блатных — воров и рецидивистов. В первую же ночь они обворовали у кого что было. У меня, например, украли сапоги и чистые брюки, припасённые к освобождению. Есть среди этих блатных уникумы, которых не часто встретишь. Вот, например, немой Мосев. Он не произносит ни единого слова, и товарищи его, тоже блатные, изъясняются с ним знаками. Блатные держат с нами один путь. Они направляются тоже в ссылку в Богучанский район. Среди них несколько женщин. На дорогу выдали нам хлеб, селёдку и несколько кусков сахара. Усадили в трюм «илимки» (такое судёнышко для перевозки грузов, не боящихся воды), и маленький катер потянул нас вниз по Енисею до стрелки, то есть до впадения Ангары в Енисей, а затем тот же катер потянул вверх по Ангаре. Нас по-прежнему сопровождал конвой. Три дня мы плыли от Красноярска до границ Богучанского района. Тут в различных пунктах стали приходить на илимку «покупатели» — представители Богучанского леспромхоза, и народ постепенно стал рассасываться и оседать на этих пунктах. А остальные продолжали следовать вверх по Ангаре в ожидании лучших мест. Много народу выселяется из илимки в селении носящим название «Солёное» (официальное название Ангарское) и с ними высаживаюсь я. Обретено новое место жительства. Конвой покидает нас, да и зачем охранять? Скрыться отсюда некуда. Кругом тайга, и только Ангара связывает с «большим» миром. Это ангарская ссылка. По существу, та же лагерная зона, но только нет вышек, надзирателей, да и зона побольше. Что ж делать? Надо жить.

Всё и вся в Солёном живёт лесом. Здесь участок Богучанского Леспромхоза. Заготавливается лес, сплавляется вниз по Ангаре до стрелки. А оттуда лес идёт в Маклаково на разделку или в Игарку. Контора леспромхоза находится в райцентре в селе Богучаны в 24 км вверх по Ангаре. Население Солёного разношерстное — все ссыльные. Основная масса — литовцы, сосланные из Литвы после присоединения её к СССР. Затем следуют немцы из Республики Немцев Поволжья (республика ликвидирована Сталиным во время войны), западноукраинцы, немного латышей, поляков, евреев и, конечно, русских. Есть и «коренное» население в Солёном: это выселенные из Алтая раскулаченные, при сплошной коллективизации, но их немного. До устройства здесь лесоучастка в Солёном было всего несколько домов, а в годы 1948-50 и ещё раньше, года за два до войны, когда Богучанский район стал заселяться ссыльными, образовался большой посёлок. Позже, уже при мне построена школа, больница, баня, хлебопекарня, магазин и другие бытовые учреждения. В 1951 г. в Солёном насчитывалось немногим больше одной тысячи человек."

В принципе ни чего нового, но есть моменты..

Почему задала такой вопрос? Моя прабабушка Ракитянская Клавдия была сослана из Ленинградской области не в Сибирь, а далеко за Байкал…К моему сожалению, я и родственники очень мало знаем о подробностях этой ссылки-репрессии. Мой родной дед по папиной линии воевал во второй мировой в бригаде Рокоссовского, был ранен и домой вернулся гораздо позже1945 года…очевидно были обстоятельства…К чему всё это? Больше половины были справедливо репрессированы, это мое мнение…историю не переписать, также как жизнь не прожить заново…